Предлагаем вниманию читателей интервью Веры Татарниковой, журналиста газеты «Московский Комсомолец Германия», которое она дала в рамках проекта ВГТРК «Голос России» - «Окно в Россию». Беседу вела Надежда Ширинская.
«Если я здесь, если я могу, то должна сделать все для того, чтобы отношение к моей стране было другим…»
Журналист Вера Татарникова уже десять лет живет в Германии. Все это время в своих статьях она борется за имидж России, ведь по словам Веры: «Россия – это как ребенок. Предположим, он неудачный. Но ты же ведь его будешь любить, ты же будешь пытаться бороться за его будущее, ты его все равно не предашь…»
И с ней сложно не согласиться. О нашей стране и ее имидже - в проекте «Окно в Россию».
Вера Татарникова, журналист, работает в «МК» Германии, в Германии с 2003 года.
- Конечно, для начала хочу попросить рассказать немного о той жизни, которая была у Вас до переезда в Германию. Хотя, понимаю, что это огромный отрезок жизни…
- Можно сказать, что это уже вся жизнь. Кусок жизни, наверное, у меня уже здесь, в Германии. И в первую очередь, в силу возраста, я же не ребенок, который родился на чужбине. Поэтому для меня родным домом остается, конечно, любимый Ленинград, Санкт-Петербург. Вы знаете, такая интересная деталь - я живу здесь уже почти десять лет. И я никогда не произношу слово «дом». Ну, например, спрашивают: «Во сколько Вы будете дома?» - А я всегда говорю: «Я буду у себя во столько-то».
- Вы хотите сказать, что дом там так и не обрели?
- Я - нет. Очень многие обрели и считают это своим домом, прекрасным, единственным… Понимаете, люди уезжали из Советского Союза по совершенно разным причинам, и я здесь вижу очень много трагедий. Например, много соотечественников с Украины, или, как теперь надо говорить - из Украины, уехали во имя детей и во имя своих родных от Чернобыльской катастрофы. А Чернобыль догнал их здесь. Вы даже представить не можете, сколько молодых людей – выходцев с Украины сейчас умирает от онкологии, и немецкие врачи не могут справиться с этим.
- Я никогда, кстати, об этом не слышала.
- И вот такая история - у одной моей знакомой семьи девочка ходила ко мне, занималась русским языком. Все, казалось, было хорошо - и дом, и ребенок здесь родился. А сейчас выписали уже, сказали, что опухоль прогрессирует, и сделать ничего не могут. Получается, Чернобыль догнал их здесь. Это одна сторона вопроса. Другая - ветераны войны. Я недавно делала интервью с двумя ветеранами - муж и жена, инвалиды. И я их спросила: как вы ощущаете себя в Германии? Они говорят, что, конечно, благодаря немецкой медицине, страховой медицине, всему тому, что им здесь делается, предлагается, - они живут. По сию пору живут и о них заботятся! А когда я их спросила: вам немножко не больно, что вы живете все-таки здесь? Они сказали, что, конечно, больно. Я не говорю сейчас - наш солдат-победитель. Но говорю о том, что мы этим людям обязаны тем, что живем сегодня, тем, что живем без войны. И когда я смотрю эти жуткие репортажи о каких-то богом забытых ветеранах войны, блокадниках в России, мне становится не по себе. Сколько их, настоящих блокадников? В следующем году будет отмечаться 70 лет полного освобождения Ленинграда от вражеской блокады. Посчитайте, дети блокадного Ленинграда уже старше 75 лет! А это вопрос лекарств, жилищных условий... Но я еще раз говорю - эти люди живут на чужбине не потому, что искали сладкий кусок хлеба. Многие наши соотечественники имеют за спиной какую-то свою личную трагедию. Я, например, никогда в страшном сне не могла представить, что такой человек, как я, будет жить вне родины! Но тоже личная трагедия, и во имя детей я уехала.
- Что на сегодняшний день дает Вам в Германии ощущение полноценной жизни?
- Вот это движение соотечественников, все, что делается в этом направлении, поддержка каких-то проектов, русскоязычных общественных организаций, наша попытка каким-то образом профессионализировать эту деятельность, сделать как можно больше для объединения людей, для консолидации и так далее, - именно это дает мне возможность жить здесь. Если бы я была молодым человеком, который здесь родился, интегрировался, нашел себя в немецком обществе, возможно, у меня были бы другие интересы. Но теперь давайте поговорим о тех, кто более молодой. Здесь же очень много молодых соотечественников, женщин, которые вышли замуж за немцев, и от этих смешанных браков уже родились дети. И - удивительная тенденция - эти мамочки стараются сделать все для того, чтобы детки сохранили русский язык, так же, как и русскую культуру, русскую историю и приводят их в русские школы дополнительного образования, а зачастую и отцы-немцы приводят детей на занятия. Но дальше встает вопрос - вырастут эти дети, а что будет с их детьми? Я говорю об этом со всех трибун, и пишу. Ведь с одной стороны мы говорим: надо все сделать для того, чтобы русский язык не исчез за рубежом. Надо. Но нельзя думать о том, что это может делаться на общественных началах. Посмотрите, как немцы свой язык на территории Российской Федерации поддерживают. Я не говорю только об Институте Гёте - я говорю о культурных обществах, о российских государственных школах и гимназиях, где немецкий язык всегда стоит в ряду предлагаемых к изучению иностранных языков. А где у нас с вами русский язык в Германии в государственных школах? Этого нет. Институт Сервантеса все делает для того, чтобы в России поддержать испанский язык. Здесь тоже испанский язык все поддерживают. А у нас...
Я хочу сказать, что, возможно, если бы не моя жизнь в России, отданная такой любимой профессии, которая называется журналистика, возможно, я бы и здесь на многие проблемы и вещи смотрела по-другому. Я считаю, что это одна из лучших профессий в мире, тем более что нам давали прекрасное образование у нас в стране. Здесь иногда разговариваю с немцами, и они говорят: посмотрите, как Вера хорошо знает всемирную литературу! Да, правильно, потому что нас учили. А дальше уже мы хотели учиться, углубляться в самообразование. Знаете, я отдала всю жизнь журналистике - у нас была партийная журналистика, другой не было. И вдруг 89-й год. Перестройка, гласность, и… возможность открытия в Петербурге первой независимой газеты "Час пик", газеты санкт-петербургского Союза журналистов.
Еще компартия существовала, а газета уже выходила и ее рвали на части. Я туда пришла главным редактором еженедельного приложения "Аничков мост". Вы себе не представляете, как интересно было работать! Хотя мы, конечно, многого не знали. Мы привыкли к тому, что газетную бумагу получает Лениздат централизованно, как и все издательства. А тут надо было узнать, как заключать договора, как покупать бумагу, зарабатывать деньги. Рухнула Союзпечать, и надо было думать о распространении, так у нас дети продавали газеты. И, тем не менее, это был интереснейший этап жизни! Хотя... И в советское время многие вещи воспринимались очень здорово. И главное - у меня огромное количество друзей, по всему бывшему Советскому Союзу. Это мои коллеги, с которыми я тогда познакомилась.
Поэтому вся жизнь там - интересная, насыщенная, со всеми ее болями, со всеми ее праздниками, с друзьями. Знаете, когда лечу в Питер и самолет садится в Пулково, я спускаюсь по лестнице и у меня дрожат коленки. Я знаю, что меня ждут, знаю, что я дома. Я все это понимаю. Проходит неделя, и я начинаю думать: вот в Германии, вот нам надо это, надо это, у нас там конференция, мне надо статью написать, тут какой-то у нас форум. Ты здесь, конечно, живешь. Здесь у тебя уже тоже есть друзья и коллеги и все остальное. Это естественно для человека.
- Вера, Вы приехали в Германию почти десять лет назад. Были ли у Вас там друзья? Кто поддерживал, кто помогал? Или Вы одна, вслепую, шли по этой новой для Вас стране?
- Абсолютно, никого. Более того, у нас вообще была очень тяжелая история. Я приехала с дочкой с внучкой. Дочка учила английский язык. Я всю жизнь - французский, оканчивала французскую гимназию, и в университете учила французский, ездила во Францию в командировки. Я по-немецки даже алфавита не знала. Внучка к тому времени закончила в Санкт-Петербурге начальную гимназию, но у нее тоже был только 10 месяцев немецкий язык.
- Прекрасная команда! Приехали, а слово сказать по-немецки никто не может…
- Я пошла на шестимесячные курсы, которые всем полагались вначале, а недавно поднимала свои блокноты и увидела, что долгое время я записывала все в русской транскрипции, то есть я даже не могла понять, как это пишется! Мне за счастье было, когда приехал на замену педагог, который знал французский язык. И тогда происходило так: он объяснял по-французски, а я всей группе переводила это на русский язык. В конце концов, я немецкий серьезно так и не освоила. У меня нет такой практики, я не так много с немцами разговариваю, поэтому мой немецкий освоен на естественном уровне. Я очень хорошо читаю - в том смысле, что понимаю все печатное.
Я понимаю, когда фильм по телевизору показывают. Я слышу и понимаю, что мне говорят. А дальше, как та умная собачка, которая кивает головой, что она все поняла. Но поскольку у меня комплекс отличника и я очень боюсь сделать ошибки, то так долго складываю в голову ответы, что люди уже покидают меня. Дочка по складу характера совсем не гуманитарий, и ей очень тяжело давался немецкий. Сейчас она уже неплохо говорит, поскольку два года училась на специализированных курсах - ей надо было подтверждать диплом. Что касается внучки Анечки, то здесь все очень просто - для нее немецкий абсолютно родной. Но она полностью сохранила русский, прекрасно читает, абсолютно грамотно пишет, но говорит по-русски чуть-чуть с растянутым акцентом.
- Итак, вы приехали в Германию втроем. Как обустраивали свое житие-бытие?
- Плакала неделю не переставая. Сначала нас поселили в лагерь - место красивое, зеленое, в цветах. Это были казармы союзнических войск. Представляете, комнатка, двойные кровати, как нары - солдатская обстановка. Да вы еще языка не знаете. И поначалу я пыталась, конечно, уехать назад. Но начались курсы, и мы должны были ходить, а ребенок пошел сразу в школу. А потом я вдруг поняла, что никому здесь не нужна, вообще, никак. Вот именно так создавались наши общественные организации. Откуда появилось такое количество школ, культурных центров? - Люди не могли реализоваться, а они были вполне образованы, достойны, но даже те, кто имел приличный немецкий язык, все равно не мог ничего сделать. А мне повезло. Я совершенно случайно, на подмену заболевшему журналисту, полетела в Латинскую Америку - был заказ на документальный фильм в плане коммерческой рекламы для русского телевидения. И я оказалась в Парагвае и отработала там три недели. И, таким образом, начала работать на телевидении.
И с корреспондентов доработала до Главного редактора. Какие-то фильмы создавала, на Ялтинском кинофестивале получила уже через какое-то время приз за фильм о Гагарине. Но все равно у меня внутри свербило, что я, конечно, не телевизионщик, да и не любила я это никогда, честно сказать. Работала только в Ленинграде с Беллой Курковой в "Пятом колесе". То, что мы там делали и то, что она позволяла нам делать, - я такой радости нигде больше не испытывала. И я, конечно, понимала, что мне надо работать в газете. И так постепенно, я пришла в газету "Московский комсомолец" в Германии. Сегодня, можно сказать, я уже большой автор, потому что кроме МК "Соотечественник", который выходит раз в месяц, и где всегда есть мои материалы, они выходят и в обычном еженедельном номере. Редкий номер в неделю бывает, когда нет моей полосы. И, представьте себе, я испытываю даже определенное удовольствие. Бегу, например, по вокзалу, а там большие магазины интерпрессы. Смотрю, лежат мои материалы, люди покупают газеты. А мне приятно, я работаю…
- Вера, скажите, прожив 10 лет в Германии, чему научила, как изменила Вас эта совершенно новая жизнь?
- Если говорить о главном - она меня отучила от категоричности. Она меня научила, как бы ни хотелось мне употреблять это слово - толерантности, она все-таки научила меня тому, что сегодня границы между нашими странами, народами сильно размыты. Наша жизнь настолько переплетена, мы интегрируемся в чужую культуру, эта культура интегрируется в нас. Мы видим, как растут наши дети. Мы очень хотим добрых отношений с нашей бывшей родиной, которая сегодня, к сожалению, здесь очень непопулярна. И это нам очень обидно, конечно, душа болит. Посмотришь российское телевидение, почитаешь газеты и видишь - коррупционный скандал на скандале. Конечно, во многих странах есть коррумпированные элементы. Но понимаете, в России это приняло такие масштабы, что уже и соотечественники страдают. Им хочется, чтобы их принимали в новом обществе, в котором они живут и в которое они идут с добром. Но - чтобы их воспринимали как представителей хорошей страны. Я не могу давать советы, но могу сказать, что нужно иметь серьезную, комплексную программу поддержки имиджа за рубежом. Ведь я смотрю, читаю, какие большие деньги платятся иностранным компаниям, которые занимаются вопросами имиджа. Россия вкладывает деньги, а где результат? На мой взгляд, большую роль в имиджевой политике должны были бы играть соотечественники. Я говорю на улице по-русски, и на меня оглядываются и смотрят, как я себе веду, не бросаю ли я мусор, не устраиваю ли я пьяных драк, вежлива ли я, принимаю ли я законы этой страны, готова ли я жить по ним. Понимаете - по мне судят! И я хочу быть достойной того, чтобы по мне судили о моей стране. И это очень серьезный вопрос.
Несколько лет тому назад я с дочкой и внучкой ездила в туристическую поездку в Венгрию, и там была пара. Она – наша, русская, преподает здесь в Эссене в университете, а он - немец, намного ее старше, немецкий чиновник. Поскольку мы с ним только вдвоем курили, то все время за ужином выходили покурить. Он меня, конечно, замучил своими вопросами, рассказал про своего отца, который, конечно, воевал на том фронте против нас. А на следующий день подходит его жена и говорит: «Вера, мой муж никогда не сказал ни об одном иностранце, особенно русском, хорошего слова. Вчера он пришел, потрясенный разговором с вами. И он сделал вам большой комплимент». Я говорю: «А что он сказал?» - «Он пришел и сказал, что Вы абсолютно адекватны»...
Понимаете, я считаю так, если я здесь, если я могу, то должна сделать все для того, чтобы отношение к моей стране было другим. Мы сейчас все здесь ждем фильм Познера о Германии. Причем, я вас уверяю, что это будет не коплиментарный фильм, не агитка. Это будет фильм со всеми проблемами, со всем многообразием этих людей, этих перекосов, каких-то острых углов. Где такой фильм о России? Нужно пробиваться с хорошим фильмом, не с агиткой, а с талантливо и тонко сделанным. Надо делать фильм с уважением к своей стране, но и уважением к чужой стране. И пытаться его продать на нормальное немецкое телевидение. Я включаю телевидение, немецкие каналы, и вижу: если Россия - то обязательно потолок обвалился, тут какая-то грязь, тут какие-то пьяницы. Детское телевидение Германии для детишек шести лет показывало мультики про Pussy Riot. Это что - нормально? Сидит такой дядя Путин и пальчиком грозит в этом мультике. И рассказано, что это девочки, которые спели песню в кирхе и их за это посадили в тюрьму. И это показывает канал КIKA, между прочим, американский на территории Германии и один из самых популярных для маленьких детей пяти-шести лет.
- Вера, я слушаю Вас, и понимаю, что услышать от Вас рассказ о Вашей жизни в Германии у меня не получится. Понимаю и другое - все, что Вы мне говорите, это и есть, наверное, Ваша жизнь. Это - Ваше отношение к действительности и к российской, и к немецкой, к Вашей жизни там, нашей здесь. Наверное, Вы этим живете, Вы из этого сотканы…
- Вы хотите услышать о моей жизни здесь? Что я могу сказать - она, безусловно, комфортна. Я живу от детей отдельно, у меня двухкомнатная квартира, небольшая, но я одна, и для меня это возможность нормально жить и работать, и чувствовать себя человеком. На лестнице у меня всего четыре квартиры. Из них сосед снизу - русскоязычный молодой, неженатый, из Одессы, не обремененный семьей. И две семьи - это коренные немцы. Мы живем очень дружно. Поздравляем друг друга с праздниками, с Рождеством, с Пасхой, очень аккуратно относимся к нашей общей лестнице. Мы не кричим, мы соблюдаем все то, что немцы называют «оrdnung» - порядок. Я не испытываю никакого давления на себя. Я спокойно говорю на русском языке на улице, это же не вопрос, это, действительно, демократическая страна, которая ваше конституционное право на ваш родной язык и вообще право иностранцев уважает, безусловно. Это страна, которая имеет массу вещей, которые я очень хотела бы, чтобы мы их видели в России. Но если спрашивать о том, что составляет мою жизнь, то мою личную жизнь составляет, все-таки, в первую очередь желание объединить эти две страны на уровне гражданского общества, хотя бы, как это было во времена Горбачева. Что касается, например, моей внучки, то она живет, как и все молодые в этом возрасте. Она учится, все ее друзья, включая мальчика, который ей нравится, коренные немцы. Она ходит к нему в семью, и его родители знают, что она русская, они очень хорошо к ней относятся. И она, конечно, с удовольствием несется туда, в Петербург.
Но, побыв в гостях, уже воспринимает это просто как гости. Хотя это ее любимый город, она знает все памятники, театры… У меня здесь моя двоюродная племянница - оперная звезда, работает по контракту. Она молодая, ей будет 30, из них шесть лет работает в Германии. А до этого два годы была солисткой Венской оперы. Вышла замуж за немецкого мальчика, тенора, который поет в «Комише Опера». Я часто с ним разговариваю, и он воспринимает нас совершенно нормально, нет никакого противодействия. Но если вы выходите на какой-то уровень, где чуть-чуть затронута политика, то там, конечно, начинаешь чувствовать неприятие русских на каком-то уровне подкорки, как будто это в них как-то генетически сидит.
Я была на исторической конференции, которую проводили немцы в городе Вуппертале. А до этого много писала по поводу восстановления памятника трем императорам, в том числе нашего Александра Первого. Немцы очень любят любой вопрос долго-долго обсуждать. И когда мы в качестве аргумента приводили такой факт, что это знаковое событие, ведь это война с Наполеоном и тот редкий случай, когда мы были союзниками, один немец встал и сказал: «Ну, знаете, была эта война - мы были союзниками, была другая война - мы были противниками. Неизвестно, что еще будет!». А потом встал другой, пожилой человек и сказал: «Слушайте, имейте совесть. Как вам не стыдно перед русскими! Или снимите золото с Фридриха, (потому что свою часть памятника они отреставрировали), или верните золото императору Александру». Вот два мнения жителей города, коренных немцев.
Еще раз повторяю, то, что сказал этот чиновник про меня, что «она адекватна» - для них это и есть ответ на вопрос, они нас воспринимают - если видят, что мы адекватны. И поэтому еще раз скажу - если имидж России будет другим, то и наши дети потянутся к России, и русский язык своим детям будут передавать. Тем более, что многие ведь не знают эту страну вообще, особенно те, кто здесь родился! Шесть лет подряд МИД ведет программу - "Здравствуй, Россия" - это потрясающая вещь, когда дети из разных стран приезжают на свою историческую родину. У нас в Германии в этом году 50 детей участвовали в этой программе, многие впервые оказались в России, да еще в Санкт-Петербурге! Вы же понимаете, что эти дети, вернувшись сюда, будут всем об этом рассказывать. И они уже ни-ко-гда не будут плохо говорить об этой стране, и уж, тем более, не встанут в ряды ее врагов.
- Вера, Вы и Россия на сегодняшний момент… Какая она - Ваша личная Россия?
- Моя личная Россия – это как ребенок. Предположим, он неудачный. Но ты же ведь его будешь любить, ты же будешь пытаться бороться за его будущее, ты его все равно не предашь…
Беседовала Надежда Ширинская
В рамках проекта "Окно в Россию" на сайте "Голоса России" публикуются интервью и истории из жизни за пределами Родины бывших и нынешних граждан СССР и РФ, а также иностранцев, проживавших в России и изучающих русский язык.
Уехавшие за рубеж россияне часто подробно описывают свои будни в блогах и на страничках соцсетей. Здесь можно узнать то, что не прочтешь ни в каких официальных СМИ, ведь то, что очевидно, что называется, «из окна», с места событий, редко совпадает с картинкой, представленной в «больших» масс-медиа.
"Голос России" решил узнать у своих многочисленных "френдов" в соцсетях, живущих в самых разных уголках мира, об отношении к русскоязычной диаспоре, феномене русских за границей, о "русской ностальгии", и о многом-многом другом.
Если вам тоже есть чем поделиться с нами, рассказать, каково это – быть "нашим человеком" за рубежом, пишите нам по адресу Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. или на наш аккаунт в Facebook.
Надежда Ширинская
***
Информационная служба "Русское поле"
