Вера Медведева - к.э.н., президент ассоциации «Европейский диалог» (Париж)
Ой, я сказала это вслух? Будем считать, что рассуждаю абстрактно.
Французские чиновники и политики тоже отлично понимают «потенциал культуры», однако во Франции контроль с каждый годом все ужесточается, и теперь милые сердцу «плюшки» выглядят по-другому, например, хорошие должности для родственников, с прекрасными социальными выплатами и защищенностью.
Здесь очень трудно аккумулировать и тратить незадекларированные доходы, поэтому случаются просто анекдотичные ситуации. Например, арест одной мэрши, которая собирала золотые слитки, периодически перевозя их на хранение в люксембургский банк.
И наблюдаю я такую картину маслом: чем жестче становиться финансовый контроль, тем больше денег списывается на эфемерность. Если устанавливать нечто основательное, то потом и через десятилетия можно подсчитать реальную стоимость. Если же просто «разогревать пространство», то уже через месяц никто не проконтролирует затраты.
Чиновничьим идеалом здесь могла бы послужить одна парижская инсталляция, когда из самой Гренландии притащили 12 ледяных глыбин на 80 тонн, которые потихоньку таяли, а вместе с ними и потраченные городом деньги. Нет, идея, конечно тоже была, куда же без нее: напомнить о глобальном потеплении.
Рискну предположить, что российские ответственные за культуру тоже не пройдут мимо тех возможностей, которые открывают самоисчезающие инсталляции. Ведь даже в запутанном театральном финансировании все же вполне возможно отыскать любые следы.
Знала ли все бухгалтер? Безусловно. Отвечает ли она? Формально да, но ведь и сама ее зарплата зависит от построенной системы. Знал ли Серебренников? Уверена. Но чувствовал себя защищенным. А защищенность эта базировалась на вполне понятном факторе, далеком от творчества: наверняка, до поры до времени делились с теми, кто способствовал выдаче средств, сравнимых с бюджетом среднерусского городка.
Получением, контролем и, назовем так, перераспределением, денег занимается обычно финансовый директор или в небольших структурах — генеральный. А им, как известно, был Юрий Итин. И он-то пока вовсе не за решеткой, а под домашним арестом.
Демонический директор этот Итин! Как там называлась его должность, когда в начале 2000-х в Новых Черемушках началась крупнейшая стройки ГИТИСа? Кажется, проректор по экономическим и коммерческим вопросам? И разумеется, просто по стечению обстоятельств, прямо перед началом строительства у себя на даче был застрелен тогдашний ректор ГИТИСа Сергей Исаев. Может быть, я что-то пропустила? Заказчики и исполнители этого убийства давно сидят? Или дело закрыто?
Ректор театрального ВУЗа, что может быть более безобидным? И, кстати, Исаев сам не рвался застраивать кусок земли, несколько десятилетий находившийся на балансе института. Но когда стройку начали, то земля уже чудесным образом перешла в собственность Москвы, хотя ранее решения по ней должны были приниматься на федеральном уровне. Непонятно, почему я должна плодить слухи, ведь есть Следственный комитет. Подтверждено ли, что причиной убийства ректора послужил его отказ подписывать ряд документов именно по этому строительству?
Про заслуженного ректора почему-то все быстренько забыли, а где же всегдашний крик труженников искусства? Тут-то при расследовании даже думать долго не нужно, просто задавай классический вопрос: «Кому выгодно?» Новое здание ГИТИСа жизнеутверждающего изумрудного цвета было построено, а впритык к нему — такая же высотка. У меня в Москве там в двух шагах живет мама, проходила мимо тысячу раз, но долго не знала, что этот жилой дом постоен на земле, принадлежавшей институту. Наоборот, считала: «Как здорово, что все выкрасили в один цвет». Так и хочется назвать Юрия Итина «волшебником Изумрудного города».
А вы обратили внимание, что данный успешный менеджер часто меняет места работы? И как можно расставаться с таким эффективным специалистом? А ему самому, не жалко ли бросать свои «детища»? Если так удачно порулил в заслуженном РАТИ-ГИТИС, то стоило ли бежать «генералить» в небольшой «Седьмой студии»? Таки стоило! Поскольку именно на нее вдруг полилась манна государственных денег. А потом Итин возникает в качестве руководителя ярославского театра, где сразу же начинается реновация.
Разве кто-то может быть против перестройки заслуженного регионального театра? Культура — это наше все! Я только интересуюсь, почему ярославские власти не занялись своим театром раньше? Или ждали эффективного менеджера, способного организовать потоки?
Думаю, что возникшее «дело Серебренникова» по поза-поза-позапрошлогодним затратам — это явно отражение борьбы за денежные потоки. И кто кого кинул, не донес или же вообще толкают нового протеже — даже уже и не особо интересно. Гораздо полезнее порассуждать о другом: есть ли вообще способ обществу хоть как-то контролировать средства, кулуарно выделяемые на культуру?
Чтобы не ходить вокруг да около озвучу свою личную позицию по отношению к режиссеру Серебренникову. Она укладывается в строки Маяковского «Я видал девиц красивей, я видал девиц стройней». Но даже при этой позиции вынуждена написать, что спектакль «Сон в летнюю ночь», который в суде описывали, как несуществующий, поставлен был. И даже привезен в Париж.
Иронизируют над другими спектаклями, в которых для полуголых актеров списывались огромные деньги на костюмы. А что, прозрели только сейчас? И если условием получения денег был 50-процентный возврат, то списывали на все подряд. Ай-яй-яй! В театре и сметы должны быть креативными. Или совсем расслабились от безнаказанности? А где были все остальные, когда под Серебренникова вбухивались огромные бюджеты?
Что уж там, Франция — тоже страна, где в культуре множество всего убыточного: театры, музеи, фильмы. Но при этом никто не разоряется, а бодренько тачает дальше. Государственные деньги переполняют французский кинематограф, в котором семь фильмов из десяти не отбивают даже свой бюджет. Но на самом процессе все прекрасно зарабатывают, получая удовольствие, и весело катясь дальше. А ведь есть еще музеи, инсталляции и уличные шествия, где можно и развлечься, и заработать.
Почитали бы вы списки самых нелепых проектов, на которые выделяли деньги мэрии Парижа и пригородов. Мое «любимое» — 18 000 евро на «провоцирование жителей высказываться и артистически смягчать их негативные эмоции». А как вам 12 000 на постановку для безработных, которая должна их «мобилизовать»?
Меня просто умилила недавняя манифестация наших французских театральных деятелей в защиту Серебренникова. Главный аргумент: он известен на Западе. Французское фестивальное движение — это отдельный «котел» или, скорее, «котелок», где много чего «варится». Субсидии мэрий, департаментов, государственные дотации, и это, в принципе, неплохо. Все зарабатывают, а фестивальные города привлекают туристов.
Возьмем знаменитый Авиньонский фестиваль, чей руководитель и привлекал внимание к известности Серебренникова. А как его не знать, если у того, помимо возможностей для многочисленных постановок, были и средства приехать, показать себя во Франции. Кстати, обращаю внимание, от такой системы в выигрыше оказываются зрители другой страны, а не своей собственной.
Серебренников уже два раза приезжал в Авиньон, в прошлом году показывал «Мертвые души». Правильно делал, отличная площадка для театральных контактов и медийности. Для допущения будем считать, что при отборе на Авиньонский фестиваль как-то удается пересмотреть премьеры всех российских театров.
В этой конфигурации «на коне» оказываются те, кто как-то и финансирование сумел добыть, и публике его продемонстрировать не стыдно. Именно поэтому, а не из-за пристрастия к обнаженке, Серебренников так вписывается в европейское фестивальное движение. А поскольку во Франции традиционно все актеры-режиссеры левые, то они абсолютно логично выступают за его освобождение. Даже было бы странно, если бы этого не сделали. Кстати, и я тоже. Сказала бы, что в тюрьме должен сидеть, прежде всего, генеральный директор, но для этого и нужно изучать дело.
Однако обращаю внимание: французским актерам-режиссерам тоже хочется ставить и зарабатывать на государственные средства, тут тоже своя жесткая борьба, но только самим постановщикам утаить деньги очень трудно. Купленная квартира вписывается в декларацию, получение средств на нее обосновывается, какое-нибудь наследство умершей троюродной бабушки подтверждается.
И складывается пикантная ситуация: даже на известные театры становится все труднее получать государственное финансирование, а при этом повсюду вылупляются временные инсталляции. Догадайтесь с трех раз, почему?
А что же можно сделать с «культур-мультур»? Пофантазируем. Если собираются проводить электронные референдумы, то почему бы не представить, как граждане сами выбирают тех, кому дать государственные деньги. Тем более, что это их собственные, а вовсе не клад, отрытый министерствами культуры. И знаете, кто окажется в наибольшем выигрыше?
В России— великолепные региональные театры оперы и балета. Надеюсь, понятно, что я пишу не голословно: ездила, видела, была приглашена на фестивали. Там держат очень высокую планку, а при этом стоит подрастить звезду, как ее переманивает Москва, что тоже правильно.
Те, кто получит государственные деньги, внесут в смету затраты на пристойную съемку и монтаж, чтобы потом бесплатно выложить свой спектакль в Интернет. Мир кардинально меняется, и келейность министерств культуры разбивается повышением образовательного уровня всего населения. Однако если при этом стоит огромная очередь из детей, которым требуется операция, то согласитесь, разговор переходит в совершенно другую плоскость. У общества должны быть ясные приоритеты. Я могу подсмеиваться на французским лукавством, но здесь всем больным детям сделают любую бесплатную операцию за государственный счет.
Если на одной площадке театрального финансирования толпиться слишком много желающих, то хоть жребий бросай, хоть схватки устраивай, хоть митинги поклонников. И если получение финансирования зависит от парочки людей, а вовсе не от подзабытой всеми публики, то, может, эти люди поддержали бы художника из своего кармана? Ах нет, это художник должен наполнить их карман через перераспределение государственных денег. В любой смете, если там есть коррупционная составляющая, она совершенно очевидна профессионалам.
Для меня до сих пор лучшим образцом расходования государственных средств остается деятельность Патрика Соммье. В возглавляемый им театр в крайне проблемном пригороде все безропотно приезжали из Парижа, поскольку много лет верили ему абсолютно. На полученное финансирование он выбирал лучшие европейские спектакли, заранее посылал в эти страны французских критиков, пишуших для самых читаемых изданий, и в результате — за очень демократичную цену у него был раскуплен весь зал.
Например, вахтанговского «Евгения Онегина», спектакль-лауреат «Золотой маски», со второго ряда партера там можно было посмотреть в два раза дешевле, чем в Москве.
При этом приглашенный театр вообще не думал о заполняемости зала, поскольку достойные расчеты с ним производились независимо от этого. И, кстати, как-то всегда там обходились без обнаженки. Могут же, когда захотят.
Вера Медведева
Фото из архива автора
Источник: www.echo.msk.ru
Позиция авторов публикуемых материалов может не совпадать с позицией редакции
