Город Припять считался образцовым советским городом. Жить в нем было престижно, работать – выгодно. 15 детских садов, 25 магазинов, 5 школ, кафе, рестораны, больница, гостиница, речной порт, кинотеатр, бассейн. Еще при нем была атомная электростанция, которая обеспечивала работой немалую долю населения и считалась одной из передовых в отрасли.
Ночью 26 апреля 1986 года в ходе планового ремонта и последующего планового же эксперимента на этой станции произошло два взрыва. Первый выбил бетонную плиту, весом 1 тысячу тонн, второй – выбросил в воздух 190 тонн радиоактивных веществ.
Оперативную группу по ликвидации аварии возглавил председатель правительства СССР Николай Рыжков. В 1992-м году, во время так называемого суда над КПСС, ему пришлось отвечать за принятые в тот и последующие дни решения. Многие из них до сих пор вызывают неоднозначные оценку.
- Я хорошо помню этот день. Cуббота, и я собирался на работу. Мне по правительственной связи позвонил министр энергетики Анатолий Майорец, сказал, что на Чернобыльской станции произошла авария, деталей не знает. Я поручил выяснить, что случилось, к моему приезду на работу.
Я был далек от мысли, что взорвался реактор. Аварии на станции бывали: выходили из строя генераторы, турбины. Нечто подобное я и ожидал. Но когда доложили, что это энергоблок, мне стало очевидно - дело действительно очень серьезное. Я стал немедленно принимать меры.
Через 2-3 часа, примерно в 11 утра я уже подписал документ о создании правительственной комиссии во главе с моим ныне покойным заместителем Борисом Щербина. В 3 часа дня вся комиссия была собрана. Там были ученые, руководители министерств. В этот же день они вылетели в Чернобыль и уже в субботу вечером докладывали мне, что там произошло.
Их мнение было такое: учитывая, что город Припять находится в непосредственной близости от атомной станции, и там проживает 50 тысяч человек, его надо немедленно эвакуировать. Я разрешил эвакуацию. К ней готовились всю ночь, 14-15 часов дня в воскресенье, 27 апреля, мне доложили, что людей в Припяти нет, бегают одни собаки.
В субботу 26 апреля в Припяти праздновали свадьбы. Больше суток население не знало о случившемся. Первое официальное заявление о трагедии появилось в советских СМИ 28 апреля. На этот момент западные страны уже сообщали о том, что что-то произошло, но советское руководство не хочет об этом говорить.
На московском радио об аварии говорили в четвертую очередь, на киевском – в 11-ю. В выпуске программы «Время» тема Чернобыля стала двадцать первой.
Телевизионное обращение генеральный секретарь Михаил Горбачев записал через 18 дней.
- Первыми зафиксировали [выброс] шведы. Ночью 26 апреля их датчики показали повышенную радиоактивность, и они сделали вывод, что где-то произошла утечка. Это действительно так. Мы только утром распутали, что это такое. Все остальное – вымысел. Никто не скрывал от населения три дня. Да, была очень выверенная информация, которую выдавали людям.
А что нам, надо было кричать на всю страну «Ребята, спасайтесь!»? Неужели мы такие идиоты, чтобы специально создавать панику, чтобы сотни тысяч людей бросились куда попало, в том числе побежали в сторону, где радиация. Мы были не такие дураки. Нужно было вывозить всех организованно.
Не все понимали, что такое радиация. Это в Припяти жили те, кто в основном работали на атомной станции и понимали, что это такое. Я прилетел 2 мая и ехал на машине из Киева, мы останавливались в некоторых селениях, близких к зоне. Ко мне подошла бабушка, спрашивала, что происходит. Я говорю ей: «Грязно, радиация. Надо поберечься». А она мне: «Да какая грязь, картошка, смотрите, какая чистенькая». Вот такое представление у людей было.
Ко 2 мая нам была известна из нескольких источников зона поражения. Тогда на совещании в Чернобыле я решил, что выселять надо всех в радиусе 30 км от Чернобыля. Ставили на карту циркуль и определяли радиус по самой дальней точке. А когда я поздно вечером уезжал из Киева на автобусе, на встречу мне уже шли сотни автобусов, чтобы эвакуировать народ.
Весной и летом 1986 года в зонах отчуждениях и территориях «строгого радиационного контроля» проживало 400 тыс. человек. Радиация поразила территории России (в меньшей степени, это 4 деревни с населением 186 человек), Белоруссии и Украины, где площадь пораженной территории оказалась чуть больше Москвы. Вывести сразу удалось 116 тысяч человек. Еще 270 тысяч переселили в последующие годы.
- На самом деле, у нас-то и вертолетов с антирадиационной защитой не было. Это был обычный вертолет, на пол которого поместили свинцовые листы, свинец задерживает проникновение радиации. Одеты мы были в белые комбинезоны, шапки, и в кармане счетчик Гейгера. Когда летишь далеко от реактора, он просто щелкает, но спокойно. Чуть поближе –чаще и чаще. А когда летишь почти над жерлом – он кричит как бешеный.
Но что оставалось делать? Мы понимали, что можем нахватать дозы, но ни у кого не было мыслей «надо бежать». Я пробыл там 2 часа и улетел, а мои заместители несколько месяцев по очереди там работали. И каждые 2 недели мы их меняли. Когда мы начинали их отзывать, они ругались. Но мы жестко вели свою линию. Была рекомендация врачей, возвращали немедленно.
Потом нам говорили, что мы туда людей палкой загоняли. Наоборот. У меня лежала тысяча заявлений «прошу направить» от желающих. Люди понимали, что произошла авария, надо помогать.
В первый год со дня аварии в работах по ликвидации последствий участвовало 350 тысяч человек. По совету ученых было решено засыпать жерло реактора песком и свинцом. Свинец свозили со всей страны экстренными поставками.
- Мы пробивали дорогу в совершенно непознанном мире. В 1979 году у американцев была аналогичная авария на АЭС Три-Майл-Айленд, но они все засекретили. С нами никто информацией не поделился, а мы ничего не знали. Нас только критиковали. Это была холодная война. И никто не помогал средствами.
1 мая на заседании комиссии было уже известно, что не хватает йода для детей, чтобы обезопасить щитовидку, и нет кранов с такой длиной стрелы и грузоподъемностью, которые могли бы монтировать защитный саркофаг над реактором.
В этот день я подписал документ снять с закупки оборудование и продукты питания – более $120 миллионов – чтобы спасти положение.
Потом мы отдали весь накопленный опыт.
Текст впервые был опубликован на de.rbth.com (на немецком языке)
