Бельгия еще отходит от терактов, потрясших Брюссель в марте. О том, что происходит в столице королевства, как там сейчас живется соотечественникам, рассказал координатор экспертного совещания создающегося медиа-пула соотечественников Сергей Петросов.
Евгения Воробьева: Я встречала очень разные данные о том, что в Бельгии находится от 60 до 80 тысяч русских, где-то даже говорилось о цифре всего лишь в 30 тысяч. Вы можете дать оценку, сколько все-таки русских проживает в королевстве?
Сергей Петросов: Наверное, цифра 60 тысяч ближе всего к истине. Бельгия не ведет отдельного учета по странам происхождения. Как только человек приезжает в страну (если у него есть вид на жительство), он попадает в регистр иностранцев, который по национальностям и происхождению не разделяется. Люди, которые получили гражданство или, например, которые приезжают сюда по воссоединению семьи, вообще не попадают в реестр иностранцев, а сразу становятся бельгийцами. Поэтому официальной статистики количества русскоязычных мигрантов здесь нет. Но мы проводим на протяжении многих лет различные социологические опросы. И цифра от 60 до 70 тысяч кажется нам наиболее соответствующей действительности.
— Как русская диаспора повела себя в связи с терактами в Брюсселе?
— Русская диаспора — как всегда, когда случается какое-то событие, затрагивающее интересы, жизнь, здоровье людей, — мобилизуется и сплачивается. В тот день, 22 марта, общение можно было поддерживать только в социальных сетях, мобильные телефоны не работали.
Наши соотечественники все эти социальные сети и интернет-сайты буквально заполнили предложениями о помощи. Кто-то предлагал, например, забрать детей из детских садов, потому что транспорт был парализован и не ходил. То есть русские в очередной раз продемонстрировали свою способность к единению, сплочению в тяжелый момент.
— Поменялись ли в связи с этими событиями меры предосторожности по предотвращению терактов?
— Здесь можно говорить о двух аспектах. Да, безусловно, мы видим гораздо больше полиции и военных сейчас на улицах, чем было до терактов. Я знаю, что при входе на вокзалы и подобные общественные места сейчас устанавливаются рамки металлоискателей, проводится тщательная проверка людей и их багажа. Но здесь нужно отметить, что вся инфраструктура не рассчитана на такие действия, создаются большие очереди, а это доставляет неудобство.
Вокзалы и аэропорты строились в то время, когда никому в голову не приходило, что Бельгия столкнется с терроризмом и случатся террористические атаки. Поэтому я просто очень опасаюсь того, что все общественные здания придется перестраивать, а это громадные трудности, требующие очень большого времени и затрат.
Я не знаю, когда это может быть осуществлено. Безусловно, это делать нужно, но, к сожалению, пока мы видим, что особых результатов это не приносит.
— А вы можете сравнить меры предотвращения терактов в России и Бельгии?
— Чтобы объективно говорить о каких-то мерах по предотвращению терактов, надо, наверное, работать в спецслужбах, а я, к сожалению, не знаком с их работой. Об этом очень хорошо сказал в интервью один наш ветеран спецслужб Алексей Филатов. Он говорил, что работа по предотвращению терактов — длительное кропотливое дело. Мы видим и ощущаем то, что европейские спецслужбы оказались действительно явно не готовыми к таким атакам и проявлению террористических угроз, потому что требуются годы работы на внедрение агентуры, и это следовало начинать делать много лет назад. Видимо, этого сделано не было, поэтому мы сейчас и пожинаем такие плоды.
Я очень надеюсь, что европейские спецслужбы сделают все-таки вывод, возможно, воспользуются опытом своих российских коллег и все-таки ситуацию исправят. Но, повторяю, на это уйдут годы, поэтому мы должны быть готовы к тому, что в ближайшие несколько лет будем наблюдать не падение, а рост терроризма в Европе.
— Изменилось ли отношение к мигрантам среди бельгийцев после терактов?
— Я не скажу, что изменилось отношение к мигрантам. Безусловно, есть определенные проявления национализма. Мы стали свидетелями большой демонстрации националистов в Брюсселе, прошедшей в воскресенье, 27 марта. В субботу, 2 апреля, несмотря на запрет со стороны властей столицы Бельгии (в пятницу прошла информация о готовящейся акции в районе Моленбек, в котором сосредоточена бóльшая часть мигрантов), националисты со всей Европы попытались выразить свой протест. Но полиции удалось пресечь эти действия, были арестованы несколько человек.
Безусловно, общая настороженность выросла, все опасаются и ожидают каких-то террористических атак. Но могу сказать, что Бельгия традиционно хорошо относилась к мигрантам, в том числе к русским и даже особенно к русским. Историческим фактом является то обстоятельство, что после переворота 1917 года Бельгия была одной из тех немногочисленных стран, которая широко открыла двери русским эмигрантам и в которой осела очень большая часть эмиграции из России.
— В Бельгии рассматривается законопроект об интеграции в общество, если приезжий человек планирует остаться в королевстве дольше 90 дней.
— Да, есть такой законопроект. Но нужно посмотреть, насколько он будет эффективен. Если мы подробно рассмотрим этот законопроект, то он, во-первых, не относится к тем, кто уже проживает на территории королевства, во-вторых, он не относится, например, к беженцам, а это, как мы сейчас видим, главная категория группы риска.
Именно в числе беженцев в Бельгию прибывают люди, связанные с терроризмом. Следует посмотреть, каким образом будет применяться это законодательство, а главное, каковы будут итоги. Например, подписал человек обязательство интегрироваться, но вот он приехал в Бельгию, живет, и мы видим, что он не выполнил свои обязательства. Что с ним будут делать? Будут ли его депортировать насильно? Как к этому отнесется либеральная общественность? На чью сторону в данном конфликте встанет правосудие?
Очень много вопросов, поэтому я бы сейчас не рискнул давать какие-то прогнозы по поводу эффективности или неэффективности этой меры. Мы, к сожалению, видим перед собой достаточно примеров, мягко выражаясь, неэффективной политики и неэффективной работы правительства. Возлагать какие-то особенные ожидания и надежды на предложенные сейчас меры я бы не стал, так как предложенный законопроект пока что не имеет силы закона.
— Возникают ли у русских проблемы с интеграцией в бельгийское общество?
— Ни в коем случае. Русские интегрируются в общество чрезвычайно быстро. Обычно люди приезжают сюда как минимум с одним иностранным языком, что сразу облегчает общение и вхождение в это общество. И, как правило, наши соотечественники приезжают сюда не с целью сесть на шею государству, а уже с контрактами на работу. Я не думаю, что русских можно отнести к тем, кто плохо интегрируется, скорее наоборот.
— Удается ли русской диаспоре, несмотря на интеграцию, сохранить родные язык и культуру?
— Интеграция не означает, что человек забывает свой язык. С моей точки зрения, интеграция — это как раз способность перевести на свой язык то, что он видит, читает и узнает здесь. И в свою очередь, со своего языка переносит свои знания, умения, навыки и применяет в иной языковой среде. Поэтому я думаю, что сохранение своей культуры и прежде всего родного языка — это как раз очень важная часть того глобального процесса, который можно назвать интеграцией в чужом обществе. И, на мой взгляд, как раз русские отличаются тем, что стараются сохранить свою культуру, свой язык.
В Бельгии мы уже много лет видим постоянный рост интереса к русским школам, у нас все больше проявляются и развиваются русскоязычные средства массовой информации, конечно же, сейчас это прежде всего интернет. Растет как на дрожжах количество разного рода групп в социальных сетях, в которых русские тоже общаются, все больше и больше вовлекается в эту деятельность молодежь. Мы сохраняем русский язык, и это помогает нам в том числе лучше интегрироваться в это общество.
Беседовала Евгения Воробьева
Источник: Русская Планета
По теме:
Евродепутат Андрей Мамыкин: Кошмар в Брюсселе - расплата за неверную политику
Атака террористов на Брюссель: многочисленные жертвы (сообщение с места событий)
