В 1994 году Булату исполнялось 70 лет. В связи с этим он был приглашен Баварской Академией искусств на вечер в честь его юбилея.
В один прекрасный день мне позвонила Ирина Войнович, супруга знаменитого создателя солдата Ивана Чонкина - Владимира Войновича, и спросила, не могу ли я от МИРа выслать Булату Окуджаве приглашение сроком на 10 дней. И в благодарность за это он может выступить у нас в МИРе.
Надо ли говорить, как я этому обрадовалась. Это был просто подарок небес: Окуджава справляет свое 70-летие с МИРовцами! Нашему обществу исполнилось тогда всего лишь три года, и это была, безусловно, огромная честь для нас.
Вы спросите, зачем великому Окуджаве понадобилось приглашение нашего маленького МИРа? Все очень просто. Баварская Академия приглашала легендарного барда всего на три дня, а ему хотелось провести в Германии хотя бы 10 дней, чтобы посетить друзей, отдохнуть от московской суеты, набраться сил. Ведь время тогда было в России нелегкое, да и возраст давал уже потихоньку о себе знать.
Приглашение было сделано и отправлено в Москву срочной почтой, и вскоре Булат Окуджава, вместе с женой Ольгой, приехал в Мюнхен.
Моя первая встреча с Булатом Шалвовичем состоялась в их маленьком гостиничном номере, где за неимением лишнего стула – вместе со мной пришла Ирина Войнович - мне пришлось сесть на край их кровати. Решали организаторские вопросы нашего вечера, кто переводит (актер Артур Галиандин), какие песни будут исполняться, из какой публики будет состоять аудитория, и так далее.
И хотя разговор был довольно серьезный, чувствовала я себя, как именинница, ведь моим собеседником был кумир шестидесятников, легендарный бард, и это было настоящим подарком судьбы - дышать с ним одним воздухом, да еще, учитывая габариты гостиничной комнаты, на таком близком расстоянии.
На следующий день я присутствовала на юбилейном вечере Булата Окуджавы в Баварской Академии Изящных искусств.
Актовый зал Академии с трудом вместил всех желающих – вход был свободный. Народу пришло более 500 человек. Мне даже не нашлось свободного места, и я простояла на ногах три часа этого незабываемого литературного вечера, который проходил на немецком языке и который вел, не менее легендарный, только уже в Германии, первый западно-германский корреспондент в послевоенной Москве, немецкий телерепортер Герд Руге.
Еще через день состоялся окуджавский вечер у нас в МИРе, в помещении Зайдл-виллы, расположенной близ Английского сада в районе мюнхенского Арбата – Швабинга.
Надо сказать, что этот вечер превзошел все ожидания. Никогда за 23-летнюю историю нашего Общества нас не «штурмовал» так зритель, как в день выступления Булата Окуджавы. В зале было негде не только сидеть, но и стоять. В фойе и кафетерии, где были размещены экран и репродукторы, по которым транслировалось все, что происходило в актовом зале, также было некуда яблоку упасть.
Народ не расходился до самой последней песни, до самого последнего окуджавского слова. А говорил он замечательно: душевно, проникновенно, искренне, с юмором, и, казалось, еще с большим удовольствием, чем пел.
Начал Булат Окуджава свое выступление с о своего знаменитого рассказа о том, как он, еще будучи молодым и не известным, приехал с концертом в какой-то провинциальный город, и, выйдя на эстраду, прежде чем начать петь, захотел поделиться с публикой, что вот мол, он не композитор, не певец, не музыкант. Да и поэтом вроде себя назвать не может, и тогда кто-то из зрительного зала крикнул: «А зачем приехал?!».
После этих слов, когда смолкли, наконец, аплодисменты, Окуджава запел свои магические песни.
Перед отъездом четы Окуджава из Мюнхена, мы встретились в одном из Греческих ресторанах в центре города. Я хотела угостить московских гостей известным восточным блюдом «дулма» - фарш с рисом, завернутый в виноградные листья. Это как-то ассоциировалось в моем сознании с его «виноградной косточкой».
Чутье меня не подвело, Булат Шалвович с большим наслаждением лакомился греческими блюдами, которые наполнили ему кухню родного Кавказа.
Три года спустя мы задумали провести осенью 1997 года фестиваль искусств по случаю 850-летия Москвы, на который были приглашены Булат Окуджава и писатель Лев Копелев, проживающий в Кёльне. Оба дали свое согласие принять в нем участие.
А потом случилось следующее: Окуджава ехал во Францию, делать себе очередную операцию на сердце. По дороге он решил навестить Копелева, который в 1991 году, когда Булату Шалвовичу на гастролях в США стало плохо, и ему понадобилась большая сумма денег на срочную операцию на сердце, выручил его, добившись у своих немецких издателей аванса за будущую книгу.
Позднее Окуджава рассчитался со своим «спасителем», но чувство благодарности осталось навсегда.
И вот Окуджава навещает в мае 1997 года Льва Копелева в Кёльне. Тот болен гриппом. Этот вирус подхватывает Окуджава. В Париже ему становится хуже и хуже. И 12 июня Окуджава умирает в одном военном госпитале в Кламаре, находящимся в окрестностях Парижа.
Эта страшная новость доходит до Кёльна. Шесть дней спустя, 18 июня 1997 года, Лев Копелев уходит по стопам своего друга.
Обо всем этом мне сообщает Ирина Войнович. И я, со щемящей душой, понимаю, что этот окуджавский вечер в МИРе, был единственным и неповторимым, и что два великих москвича (Копелев родился в Киеве, но считал себя москвичом, а Окуджава, по отцу грузин, по матери армянин – в Москве), уже не будут праздновать с МИРом 850-летие своего любимого города.
Татьяна Лукина, президент Центра русской культуры МИР (Мюнхен), 5 мая 2014
Фото: личный архив автора
***
