Федеративная Республика Германии воспринималась в СССР в 1955 г. не иначе как реваншистское, агрессивное и империалистическое государство, добивавшееся пересмотра итогов войны и не признававшее послевоенные границы. В свою очередь Бонн рассматривал Советский Союз как воплощение зла, мощного и непримиримого политического, идеологического и военного противника, главное препятствие на пути восстановления германского единства.
На эти противоречия накладывались и свежие воспоминания в широких слоях населения об ужасах недавней войны, которые подчас сознательно подогревались в политических целях.
В мае 1955 г. с вступлением ФРГ в НАТО и ЗЕС в военно-политической ситуации в Европе произошли качественные изменения: был открыт путь к ремилитаризации ФРГ, усилился раскол Европы, заметно возросла международная напряженность, степень взаимного недоверия и даже враждебность между Востоком и Западом, высокого накала достигла «холодная война».
В этой ситуации Советский Союз и его союзники из числа восточноевропейских стран предприняли ответный шаг: 14 мая 1955 г. представителями СССР, ГДР, Польши, Чехословакии, Болгарии, Венгрии, Румынии и Албании в польской столице был подписан Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи (Варшавский договор).
Но и в этих сложных условиях советское руководство стремилось использовать любые возможности для смягчения напряженности, предпринимало усилия, направленные на стабилизацию политического положения в Европе. В этом контексте важное значение придавалось СССР нормализации отношений с ФРГ.
О наличии у Москвы серьезных намерений в отношении ФРГ говорило принятие 25 января 1955 г. Указа Президиума Верховного Совета СССР о прекращении состояния войны между Советским Союзом и Германией. Хотя в Указе упоминались только ГДР и германский народ, он непосредственно касался и перспектив отношений между СССР и ФРГ и устранял юридические препятствия на пути их нормализации.
Советское правительство в ноте правительству Федеративной Республики Германии от 7 июня 1955 г. Архив внешней политики Российской Федерации, ф. 82, оп. 37, п. 134, д. 5, л 2-7., переданной через посольства двух стран в Париже, предложило нормализовать межгосударственные отношения на основе полного равноправия и в целях мирного взаимовыгодного сотрудничества.
В ноте обращалось внимание на то, что интересы мира и европейской безопасности, равно как и национальные интересы советского и немецкого народов, требуют нормализации отношений между Советским Союзом и Германской Федеральной Республикой. «Исторический опыт учит, – отмечалось в ноте, – что сохранение и укрепление мира в Европе в решающей степени зависит от наличия нормальных, хороших отношений между советским и германским народами. С другой стороны, отсутствие таких отношений между обоими народами не может не порождать беспокойства в Европе и не усиливать общей международной напряженности» Там же..
В ноте говорилось также о желательности установления личного контакта между государственными деятелями двух стран и заявлялось, что в этой связи правительство СССР «приветствовало бы приезд в Москву в ближайшее время Канцлера Германской Федеральной Республики г-на К.Аденауэра» Там же..
К.Аденауэр не сразу дал согласие. Он опасался, что нормализация советско-западногерманских отношений затруднит дальнейшее развитие идеи о «единоличном представительстве всех немцев» Федеративной Республикой Германии. Канцлер использовал любой повод, в том числе затяжные консультации с союзниками, для чего он специально ездил в США, чтобы оттянуть переговоры с Москвой. Однако подавляющее большинство населения ФРГ думало иначе. Согласно опросам, более 90% западных немцев приветствовали поездку К.Аденауэра в Москву и возлагали на нее большие надежды. Такого же мнения придерживались и многие немецкие политики и предприниматели. В сложившейся ситуации отказаться от советского предложения было сложно.
В ответной ноте от 30 июня правительство ФРГ согласилось с предложением обсудить вопрос об установлении дипломатических, торговых и культурных отношений. Для уточнения круга связанных с этим вопросов Бонн предложил провести неофициальные переговоры по линии посольств в Париже.
В ответе Москвы от 3 августа были подтверждены темы, которые предлагалось обсудить с руководством ФРГ, – установление дипломатических, торговых и культурных отношений.
12 августа немцы сообщили свое видение предмета переговоров. Наряду с обсуждением документов, необходимых для установления и развития дипломатических, торговых и культурных отношений, руководство ФРГ предлагало рассмотреть два вопроса: о национальном единстве Германии и об освобождении немцев, находившихся в Советском Союзе.
При подготовке к переговорам в Бонне взвешивали плюсы и минусы установления дипломатических отношений с СССР. Явным минусом считалось то, что установление дипотношений де-факто означало бы признание послевоенных границ. В порядке компенсации немцы прорабатывали вопрос о том, чтобы при подписании документов в письменной форме в виде соответствующих оговорок была изложена позиция ФРГ на этот счет.
8 сентября 1955 г. германская делегация прибыла в Москву. С 9 по 13 сентября проходили напряженные советско-западногерманские переговоры. В центре внимания были два вопроса из пяти, которые стороны выносили в повестку дня. Тема германского единства глубоко не обсуждалась. Стороны ограничились изложением своих позиций: немцы хотели бы, чтобы Москва дала согласие на «механическое», как заявил канцлер, присоединение ГДР к ФРГ, советская делегация подтвердила позицию СССР, согласно которой объединение Германии является делом самих германских государств, которые должны в согласии друг с другом предпринять шаги в этом направлении.
Почти не обсуждались на переговорах вопросы торговых отношений и культурных связей. Для Москвы главным был вопрос об установлении дипломатических отношений, а для Бонна – о возвращении немцев, остававшихся в Советском Союзе после войны.
Председатель Совета Министров СССР Н.А.Булганин в своем вступительном заявлении 9 сентября обосновал целесообразность установления дипломатических отношений. В свою очередь канцлер ФРГ К.Аденауэр главный акцент сделал на возвращении военнопленных, что, по его признанию, было основной задачей немецкой делегации в Москве. Однако это требование носило несколько провокационный характер. Аденауэр не мог не знать, что военнослужащие уже давно были репатриированы.
В Советском Союзе оставалась лишь группа немецких военных численностью немногим более 9,5 тысяч человек, осужденных советскими судами, а также небольшое количество бывших военнопленных, работавших по контрактам. Выслушав друг друга, делегации разошлись изучать заявленные позиции.
Встретившись вновь 10 сентября, стороны еще раз подтвердили свои позиции. Булганин настаивал на том, чтобы вопрос о нормализации отношений обсуждался без предварительных условий. Вопрос о военнопленных он отклонял, ссылаясь на то, что около 10 тысяч человек, которые находились в СССР, являлись военными преступниками, отбывавшими наказание по приговору советского суда. Советская сторона исходила из того, что, если и обсуждать этот вопрос, то делать это надо с участием представителей Германской Демократической Республики, что в тех условиях было, по меньшей мере, проблематичным. Соответственно, и обсуждение этой темы на московских переговорах было нецелесообразным.
Глава советской делегации настойчиво добивался ответа западногерманской стороны на предложение СССР об установлении дипломатических отношений между двумя странами, об обмене посольствами и послами.
Министр иностранных дел ФРГ Г.фон Брентано возвращал разговор к проблемам военнопленных и объединения Германии. Такое "перетягивание каната" продолжалось и в последующие дни.
Прорыв был достигнут 12 сентября. К.Аденауэр согласился на установление дипломатических отношений с условием освобождения всех немецких военнопленных. Советская сторона в конечном счете сочла возможным принять это условие, учитывая положительные стороны нормализации отношений с Федеративной Республикой. Немцы подняли вопрос о письменном оформлении договоренности, но столкнулись с жестким отказом – это должно было остаться джентльменской договоренностью, формально не связанной с решением вопроса об установлении дипломатических отношений.
13 сентября на утреннем заседании в узком составе (с советской стороны – Н.А. Булганин, Н.С.Хрущев, В.М.Молотов и его заместитель, курировавший германское направление, В.С.Семенов, с немецкой – К.Аденауэр, Г. фон Брентано, статс-секретарь МИД ФРГ В.Хальштейн) был конкретизирован порядок решения судьбы военнопленных. Советская сторона готова была вернуть осужденных по «месту жительства» в ФРГ и ГДР при том понимании, что те из них, кто не заслуживал помилования, продолжали бы отбывать наказание на родине. Немцы же, работавшие в СССР на основе трудового договора, могли вернуться на родину по истечении срока контракта. На бумаге никакой фиксации этих договоренностей не было.
Вечером 13 сентября Н.А.Булганин и К.Аденауэр обменялись письмами об установлении дипломатических отношений. Тогда же было принято заключительное коммюнике.
Утром 14 сентября перед вылетом в Бонн К.Аденауэр на пресс-конференции рассказал журналистам об итогах визита немецкой делегации в Москву и зачитал текст письма Н.А.Булганину, в котором содержались так называемые оговорки: ФРГ по-прежнему исходит из того, что вопрос о границах Германии будет окончательно решен на основе мирного договора; ФРГ сохраняет за собой право представлять весь немецкий народ на международной арене.
В заявлении ТАСС, опубликованном 16 сентября, была изложена позиция Москвы по этим вопросам: СССР рассматривает ФРГ только «как часть Германии», другой частью которой является ГДР. Вопрос же о границах Германии, с точки зрения СССР, был «разрешен Потсдамским соглашением», и ФРГ «осуществляет свою юрисдикцию на территории, находящейся под ее суверенитетом» Газета "Правда" 16.09.1955..
После ратификации соглашения об установлении дипломатических отношений Бундестагом 23 сентября и Президиумом Верховного Совета СССР 24 сентября 1955 г. 28 сентября Президиум Верховного Совета СССР принял решение по осужденным в Советском Союзе немцам. 8877 человек были освобождены досрочно от дальнейшего отбывания наказания и репатриировались на родину. 749 человек подлежали репатриации для продолжения отбывания наказания в Германии.
Таким образом обе стороны решили основные задачи, которые они ставили перед московскими переговорами. Главный же их итог состоял в том, что отношения между СССР и ФРГ были нормализованы.
Этот шаг был по-разному воспринят в Западной Германии. К.Аденауэр считал, что такому событию не следует придавать слишком большое значение. Противоречия между двумя странами не уменьшились. Появилась лишь возможность, говорил канцлер, напрямую излагать свои взгляды, что увеличивает вероятность взаимопонимания.
Эту точку зрения разделял и министр иностранных дел ФРГ Г.фон Брентано, заявивший в Бундестаге: «Вообще установление отношений с СССР может нами оцениваться прежде всего как событие технического порядка…» Verhandlungen des Deutschen Bundestages, Bd 26, S. 5662.
Подавляющее же большинство откликов на установление отношений с СССР было положительным. Характерным был комментарий влиятельной газеты «Франкфуртер альгемайне», которая на вопрос «кто же действительно победил в Москве?» ответила: «победила разрядка международной напряженности» "Frankfurter Allgemeine Zeitung", 16.09.1955..
Что касается позиции правительства ФРГ, то оно, выступив в Бундестаге за утверждение соглашения с СССР, не намеривалось работать в направлении какого-либо серьезного поворота в отношениях между двумя странами.
В СССР установление дипломатических отношений с ФРГ было расценено как внешнеполитический успех. Нормализацию межгосударственных отношений с Западной Германией Советский Союз рассматривал как важную предпосылку для создания благоприятных условий в целях укрепления безопасности в Европе.
Прошедшие десятилетия подтвердили историческую оправданность и целесообразность политического акта 1955 года. Отношения между СССР и ФРГ не сразу, но шаг за шагом приобретали стабильный, взаимовыгодный характер, получали развитие по всем направлениям: политическом, экономическом, культурном. В настоящее время объединенная на мирной, демократической основе Германия является для России одним из главных международных партнеров.
По материалам idd.mid.ru
"Русское поле"
