Поздравляем всех, кто ждет чуда Рождества. Мира и радости всем.
Читайте подборку рождественских стихов наших современников-поэтов на "Русском Поле"
Так уж получилось, что мой собственный день рождения совпал с праздником Рождества Христова. Это особенно радует меня и моих близких. А мне открывается возможность через моменты собственного детства ( из роддома меня везли на санях, запряженных лошадью) прочувствовать счастье появления на свет Иисуса Христа.
***
Пока Рождественские праздники,
я на досуге расскажу,
как обрезают виноградники
и жгут засохшую лозу.
Зима в Крыму почти немыслима -
под снегом пальмы и кусты.
Из прошлогодних прутьев рислинга
горят сигнальные костры.
От ветра и от нагревания
огней танцуют языки.
Мои горячие послания
читают в стужу моряки:
"Ты вся такая утонченная,
я - неотесанный чурбан,
но приезжай, и море Черное
я положу к твоим ногам.
Твои мечты, твои фантазии
всегда исполнить буду рад
в краю, где зайцы косоглазые
грызут морозный виноград,
где чайки кажутся заплатками
на небе или на волне,
а виноделы давят пятками
блан совиньон и каберне."
СОЧЕЛЬНИК
Сосновый зимний ветер,
свистящий на юру,
обычно не приметен,
но стоит слечь в жару,
и сразу же напомнит,
сближая и родня,
расположенье комнат
и распорядок дня,
когда, под блеск насмешек,
беспечны и незлы,
серебряный подсвечник
в столовую несли.
И всплеском жженой умбры
цвел стеарина пень:
так начиналось утро
и превращалось в день
той жизни, чьи приметы
растеряны давно –
фамильные портреты.
фарфор и серебро…
А то, что не успело
разбиться и сгореть,
попало за пределы
забытого. Посредь
горячечных, безумных
перечислений бед
струится тот канунный,
первоначальный свет.
От сосен высоченных,
вечерних, цвета беж –
сочащийся сочельник
в больного бреда брешь…
1990 г.
***
Как же долго идёт Рождество!
Сотни дел предваряют его,
сотни снов в забытьи, сотни встреч,
сотни страхов, зависших, как меч…
Но пока ты живёшь как-нибудь,
три царя отправляются в путь.
Центр Вселенной смещается в хлев,
сторожит Его кот, аки лев,
добрый ослик мечтает над Ним:
«Повезу Тебя в Ерусалим!»
И в языках растёт торжество:
Кристмас, Божич, Риздво, Рождество!
РУССКОЕ РОЖДЕСТВО
Мы, русские, часто переносим реалии Рождества Христова из сравнительно тёплых библейских краёв в наши, суровые: на Рождество Христово трещит мороз, падает снег, вертепы при храмах увиты седыми от инея еловыми лапами, присыпаны снегом… И это так задушевно, так по-нашему! «По лесам бежала Божья Мать, куньей шубкой запахнув Младенца. Стлалось в небе Божье полотенце, чтобы Ей не сбиться, не плутать. Холодна, морозна ночь была, дива дивьи в эту ночь творились: волчьи очи зеленью дымились, по кустам сверкали без числа», — молитвенно грезил И.А.Бунин.
«Стояла зима. Дул ветер из степи. И холодно было Младенцу в вертепе на склоне холма. Его согревало дыханье вола. Домашние звери стояли в пещере, над яслями тёплая дымка плыла», — так видел Б.Л.Пастернак.
И сама я так же вижу и чувствую события Святой Ночи — летит морозная звезда, земля скована холодом, следуют за нею в благоговении на поклонение родившемуся Спасителю волхвы в меховых шапках и шубах — ведь в маленькой пещере родилось тепло, которое обогреет весь мир...
В литургическом освещении праздника говорится: «В скотских яслях плотски возлегает Безначальное Божие Слово, держащее правление всем миром. Ясли, пелены, вертеп... Какие яркие образы убожества и Божественного смирения! В то же время — какая непостижимая высота сокрыта здесь! Этот вертеп, в котором Дева рождает Творца, выше рая.
Сама Пречистая — Херувимский престол, ясли — вместилище Невместимого, Иосиф Обручник, мнимый отец Богомладенца — символический образ Совета Отчего!»
Так получилось, что число всенощных рождественских служб в моей жизни гораздо меньше, чем число так называемых «детских» — утренних, 7 января. Сначала я ходила на них с маленьким сыном: Младенец Христос раждался — и все люди в храме становились как дети, светились детской радостью. Какой-то особенный утренний свет, сияние, счастливые лица, тихая морозная радость в природе...
Прошли годы — и снова я, уже по состоянию здоровья, тоже чаще бываю на «детской». Постепенно превращаюсь в ребенка душой… а может, всегда им была.
Рождественское
Колечке
Дитя, ты спишь в своей постели.
Твоей души чудесный свет,
легко пройдя сквозь толстый плед,
чуть освещает
ветку ели...
Рассказ подруги
В тот год на всенощной под Рождество,
у сына сильно разболелось сердце.
Он все просился: мам, пойду согреться...
А в церкви было жарко таково.
Он чувствовал, ребенок кровный мой,
как закричали петухи втории,
как холод охватил дитя Марии —
там, на земле,
в хлеву,
во тьме,
зимой.
***
в доме пахнет вкусным тестом ёлка птичка на окне
значит вновь приятным местом повернулась жизнь ко мне
не звонит давно вражина не болит почти спина
распрямляется пружина разрушается стена
полной грудью задышала через столько страшных дней
только вдруг под сердцем жало что ж рази Тебе видней
если надо пострадаю обдеру с душонки ржу
втихомолку порыдаю кофемолку заряжу
отразясь в напитке вредном говорит со мной звезда
языком своим дискретным нет-нет-нет и да-да-да
нет-нет-нет возврата к прежним мыслям чувствам голосам
сдуло ветром центробежным утащило к небесам
да-да-да нелегкой воле одиночеству в миру
и смирению и боли и молитве поутру
и тому кто мне растрёпке жизнь спасая в сей момент
наготове держит в стопке мутный корвалол абсент
разгоняет заморочек блажь несносных мне самой
мой сыночек мой блиночек ангел милоликий мой
обскура кардиа
стоял сервант в закрытой спальне и каждый год на Рождество
меня манила тьмой зеркальной обскура камера его
набита всклень стараньем мамы взамен любви взамен тепла
разнообразными дарами из-под полы из-под крыла
гермесовой сандальи левой она была крутой завмаг
магистром рынка королевой блатных материальных благ
и в сердце лаковом серванта за дверцей с ручкой-кулачком
теснились словно эмигранты в каюте сoffin ships торчком
карандаши в прозрачной тубе с насечкой «фабер» по ребру
торшон для акварели грубый подушка-думка в тон ковру
на коем бледные олени вершили лени торжество
ни моли ни годам ни тленью не удалось сожрать его
я выросла в оленьей стае зверьком в ворсистой глубине
все тайны леса познавая ведь он висел на той стене
где мой диван приткнулся стрёмно где я читала до утра
и миром грезила огромным или от приступа мокра
тряслась под штырью эфедрина шестая раса блин мутант
или рыдала ночью длинной ох лучше снова про сервант
итак коробка с куклой рыжей бесстыжей немкой в сапогах
и варежки к зелёным лыжам взамен утерянных в снегах
швейцарии черкасской парка софиевки где я не раз
брела сквозь снег как сенбернарка она ж собака-снеголаз
сугробы поглощали жадно всё что отпало от меня
ключи обломок шоколадный монетки прочая фигня
а мой товаровед домашний встречал разиню за столом
попрёками борщом вчерашним да поучительным бойлом
на новый год мне всё прощалось жизнь начиналась с цифры ноль
что потеряла возвращалось дарами врачевалась боль
и мама начинала снова добро по тайникам копить
как будто бы давала слово меня нелюбу полюбить
и под кремлёвские куранты и под колядок нежный плач
мне на башку сажала банты величиной с футбольный мяч
распахивала бок серванта с упругим дзыньком налетай
и гордым жестом маркитанта впускала в самодельный рай
там было всё о чём мечталось и даже то что не сбылось
всего на год отодвигалось и с наслаждением ждалось
какое никакое детство но вот явилось «время ю»
гормоны прут не отвертеться а мама создала семью
по-новой нет местечка в клетке подкидышу в чужой родне
очкастой дурочке поэтке с довеском-астмой дочке мне
ах так ну что ж пусть будь что будет куда угодно лишь бы прочь
мне разные встречались люди убить хотели взять помочь
и был завод и были жэки тогда что дворник то поэт
была любовь всегда навеки сейчас и ненадолго нет
детей я прикрывала телом в чаду общаг и съёмных хат
и если где недоглядела лишь я не кто-то виноват
был институт друзья и страсти и то о чём не говорю
и жизнь была и было счастье и я за всё благодарю
печаль лишь чуть фонит как эхо давно разбитого стекла
спасибо что пришлось уехать спасибо что вообще жила
обиды детской не осталось молитвой вымыта душа
к твоим коленям я прижалась ребёнок вновь тобой дыша
когда б не тяжкий крест и муки быть может не узнала б я
что целовать родные руки и есть вершина бытия
когда б не билась рыбой малой об лёд судьбу сдирая в кровь
то никогда бы не узнала как велика к тебе любовь
сервант стоит и ныне в спальне храня в реликтовом нутре
салатниц выводок хрустальный часы в латышском янтаре
да рыбу на хвосте ходящу с мальками-рюмками вокруг
да из морских ракушек ящик с трухой и фотками подруг
да шарф что ты недовязала да ангелову тень крыла
«стоит и ныне» написала ну что ж почти не соврала
***
Сегодня вечером - "СОЧЕЛЬНИК"...
И в этом слове есть, конечно:
снег, тройка, церковь, тёмный ельник,
России крест восьмиконечный.
Всех православных - с Рождеством!
Ведь Он родился, это точно,
Спасителем - не Божеством...
Увидимся на службе ночью.
СОЧЕЛЬНИК
У ангелов теперь забот невпроворот,
в рождественскую ночь не может быть иначе:
здесь мерзнут в нищете, а там от боли плачут,
и кто-то без любви и радости живет.
Как миг очередной отсчитывая год
на кухне, в кабаке, в метро или на даче,
мы верим в чудеса и праздники тем паче,
чем чаще лет своих свершаем оборот.
И даже если нас совсем никто не ждет,
и праздничную снедь под елкою не прячет,
в пустые небеса мы смотрим по-собачьи,
вкушая на бегу морозный кислород.
В сапфировый зенит, как мудрецы судачат,
восточная звезда и в этот раз взойдет.
(01.12.2016)
Изображение на заставке - автор: Екатерина Ишкова, Рождество, 2006
