Рождественская интеграция, Или вайнахи и елки
Я уже, извиняюсь, не раз упоминал, что я человек ревматический, и по улицам хожу очень тихо и спокойно. В смысле, не шалю, и никого не трогаю. Тем паче, что по окрестностям дома, типа магазина и помойки, гуляю с ходунками-роллятором. А это по-любому не костыли, и так просто этой тележкой по башке не дашь.
Ну, вот. Побрел я вчера за пивом и... всем остальным. И у самого магазина на меня вдруг с милой улыбкой наезжает такими же ходунками бабуля. Ка-ак начала тарахтеть не по-нашему! Я, как обычно, почти ни хрена не понял. Но одно слово разобрал точно – «вайнах». Я аж охренел малость.
Это слово я в последний раз слышал в Казахстане – так называли чеченцев и ингушей. Типа, общее название по родству языков. Но эта-то бабка – какое она отношение может иметь к Кавказу? Типичная фрау, которым плевать на возраст и всякие инвалидности, живут в полный рост, не хуже молодых.
Даже если она меня приняла за кавказца из-за бороды и нахальной физиономии – то откуда ей это слово-то знать, едрена-матрена!!! И какого она вообще ко мне привязалась, никак ведь это на немцев не похоже. Они ко мне сами приставали только тогда, когда им мерещилось, что я помирать собрался прямо на улице.
Короче, покопался по своим лингвистическим сусекам, и по-немецки спросил: «Бабуля! Какой манды тебе от меня надо?» А фрау так радостно лыбится, и опять тарахтит про вайнахов. Ну, я уже помаленьку от этих непоняток свирепеть начал. А тут же уже к Рождеству готовятся, кругом елок понатыкали. И фрау тычет дряхлым пальцем с ярко-бордовым маникюром – в елку ближайшую. Я стал натужно соображать: «Она мне чего – про природу Кавказа рассказывает? Или объясняет, что, по ее мнению, вайнахи на елках живут?»
Не успел я ей сказать – типа, сама дура. Подъехала машина прямо к нам, и оттуда вылезли мужик и баба. Они расцеловались с ненормальной бабкой, и стали радостно со мной знакомиться. Мабуть, решили, что я у бабки – в корешах. Мужик руку мне тянет, и что-то так торжественно сказал. Руку-то я ему пожал, а сам вполголоса: «Если бы, мля, я еще понял чего-нибудь...»
И тут баба его встрепенулась: «Вы русский? А я тоже... из Караганды! А вы давно в Германии? А как вас зовут? А меня – Лора! А это – мой муж. А это – моя свекровь...»
Век воли не видать, но эта Лора, по мне, была прилично вштыренная. Я вздохнул и перебил ее: «Лора, у меня к вам просьба. А-а-агромная. Спросите, пожалуйста, у вашей свекрови – чего она от меня хотела, и при чем здесь Кавказ?»
У Лоры этой улыбка съехала куда-то, и она затарахтела с бабкой. Причем поглядывала на меня – типа, похоже, этот русский прилично... вштыренный.
Потом пожала плечами: «Извините, но о Кавказе речи не было. Наша мама просто поздравила вас с Рождеством, и еще раз вас хотела поблагодарить, что вы не дали ей упасть из автобуса».
Ну, не туды же меня в качель, а? Вспомнил я эту бабку. Сто лет назад это было! Я был в бусе тогда еще с костылем, а она – с ходунками. На остановке вышел первый, оглянулся – она уже летит. Споткнулась, видать. Ну, я костыль бросил, бабку в охапку. А ее ходунки мне по ногам треснули. И завалились мы с ней на пару в кусты боярышника. Ей-то ничего, она на мне оказалась. А я по летней одежке изодрался об колючки, как последняя падла.
А еще я вспомнил, идиотина склеротичная, что Рождество по-немецки - das Weihnachten. По-русски звучит – вайнахтен.
Теперь побаиваюсь и пиво пить, и на улицу выходить. Надо полечиться. Электричеством...
Борис Егоров
