"Обама - это не голова", или Пикейные жилеты в немецкой клинике
Почему в больнице у людей быстрее налаживается нормальное общение? Не знаю. Могу только предполагать.
А вот что немцы думают на самом деле про Россию, США, и Украину? Обычные немцы. Те, которые дальнобойщики.
За три года я семь раз лежал в местной баварской клинике. И каждый раз везло на соседей. Нытики и ипохондрики не попадались. Но – когда они узнавали, что я русский, то отношение было разное.
С немецким языком у меня не очень, хватает только для бытовых разговоров (во-первых, общения очень мало, все время сижу или лежу дома; а, во-вторых, после инсульта память шалит). Поэтому общался я с сопалатниками либо на немецко-английском винегрете, либо с помощью русскоговорящих подружек-медсестер, либо используя переводчик в нетбуке.
"Меня никто и не спрашивал…"
Первым моим собеседником, с которым мы коснулись политики, был Вальтер – водитель-дальнобойщик. Ему тоже вставили кусочек искусственной артерии в ногу из-за атеросклероза. Кроме языка, Вальтер ничем не отличался от своих российских коллег, с которыми я знаком не понаслышке. Те же независимые повадки, та же жизнерадостность и готовность к неожиданностям в любой момент.
Первым начал я: «Вальтер, а как тебе вообще-то присутствие в твоей стране целой кучи приезжих, которые заявляют, что они – полноправные граждане Германии? Вот в Москве много народа недовольного – там тоже навалом… понаехало… разных национальностей. Германия – это же не Америка, где изначально была сборная солянка.»
Вальтер махнул рукой: «Ну, во-первых, меня никто и не спрашивал. А потом – да пусть живут! Лишь бы они свои порядки сюда не тащили. Ты вот – нормальный мужик. И мне совершенно безразлично, кто ты по национальности и откуда приехал. Даже интересно – мой дед воевал с твоим отцом, а мы с тобой тайком пиво пьем и война нам даром не нужна.»
Я с сомнением спросил: «А если у тебя опять не спросят? Сунут в руки автомат, скажут – Россия хочет из твоей Родины второй Крым сделать. Куда ты денешься?» От этого намека на возможное посягательство на его независимость Вальтер начал потихоньку закипать: «Всегда можно договориться и без автоматов! И вообще – в твоем правительстве ангелы сидят?!»
Я поднял руки: «Ангелов, к сожалению, нигде нету. Они только на небе. Но вот что интересно. Я за эти три года, что живу здесь, много читал. Прекрасно ведь жили наши страны в смысле взаимопонимания. И правительства, по ходу, общий язык легко находили. До тех пор, пока Штаты не перестали стесняться и начали совать нос во все дырки.»
Вальтер сердито схватил бутылку минералки и выдул ее за несколько глотков. Потом проговорил какую-то фразу. Я ее не понял, но по интонациям было здорово похоже на русские матюги. Меня смех разобрал: «Вальтер, если тема не нравится, то давай поменяем.»
Он выдал шумную отрыжку и сказал: «Свое правительство на то и существует, чтобы валить на него свои неприятности. А вот когда не поймешь, кто в стране командует – на кого валить? Я не расист. Ты сам видишь – у нас тут и негров полно. Нормальные вроде ребята. У меня даже подружка была такая. Для разнообразия. Но у меня такое ощущение… Как бы это сказать… Если им волю дать – они все переделают по-своему. Вот как их президент – прет, как танк. Если будет война – так только его стараниями. Об вас он зубы обломает, но… не знаю. Вроде бы все хотят спокойной жизни. Вот их и будут убивать. А кто войны хочет – те отсидятся в бомбоубежищах. И отвяжись от меня! Я за пивом пошел!»
Благодатная почва
В палате, где я лежал после установки искусственного т/б сустава, моим соседом был Хорст – мужик лет сорока. Чем он занимался по жизни – я так и не понял. Скорее всего, он работал мужем у своей жены.
Когда меня на кровати вкатили в палату, Хорст поздоровался и долго разглядывал табличку с моей фамилией на спинке кровати. Потом озадаченно спросил: «Вы турок? Фамилия… непонятная.» Меня это удивило – немцы, как правило, сами не пристают. Дальше обычной вежливости дело не идет. Узнав, что это русская фамилия, Хорст как-то странно на меня посмотрел и отвалил.
Но понемножку, слово за слово, начали общаться. Как-то обедали, и Хорст ни с того, ни с сего вдруг меня огорошил: «Борис! Почему вы, русские, такие агрессивные?» Свят-свят! Ничего так, думаю, плавный переход.
Я ответил чисто по-кухонно-коммунальному: «Чья бы корова мычала… Немцы, что – поголовно голубки белоснежные?»
Хорст хрумкнул маринованным огурцом – у него вообще повадки были… высокомерные – и сказал: «Все наши войны – это далекое прошлое. Сколько лет мы живем со всеми в мире. А вы? Зачем вы напали на Украину? Зачем завоевали Крым? Сколько людей из-за вас погибло! А, главное, какие убытки все несут из-за вас…»
Тут до меня доперло. Из предыдущих рассказов Хорста я понял, что фирма его супруги занималась поставкой подержанных автомобилей в Россию. (Жена его навещала и говорила со мной по-русски вполне понятно. Видать, с нашими перегонщиками тесно общалась – лексикончик у нее был… специфический.) Так что Хорста все мировые проблемы волновали только с точки зрения собственного благосостояния.
А когда этот экономист объявил мне торжественно, что я умный человек, и совершенно правильно поступил, убежав из России, и что я только не должен забывать здесь свое место – я был очень рад, что его через день забрала домой жена. Потому, как я уже примерялся к нему костылем…
Пупок земли?
В кардиологии, где мне вставляли стенты вокруг сердца, я лежал с ровесником Рудольфом – хозяином трех многоэтажных домов в центре города. Жил он на доходы от этих домов. Видимо, по возрасту у нас с Рудольфом сразу нашелся общий язык. Но все мои попытки затеять разговор о России и Украине, пообсуждать, извините за выражение, проблемы внешней политики наших стран домовладелец пресек на корню. Он оказался ревностным католиком и к любой войне относился крайне отрицательно. Тем более, что отец его во Вторую мировую погиб где-то как раз на Украине.
Рудольф мне так объяснил: «Мы должны жить ради следующих поколений. Поменьше думать о себе. И непрестанно молиться о мире. Везде. Вот я живу только ради своих детей. Так же жили и мои родители, и деды, и прадеды.»
Я почесал затылок: «А самому, стало быть, не жить? Я вот, например, захотел на рыбалку. Или пиво попить с друзьями. Или на футбол съездить, «Баварию» посмотреть. И тут же в голове – щелк! А какая польза будет от этого следующему поколению? Ага, никакой? Вот и сиди дома.» У Рудольфа даже челюсть малость отвисла.
Он долго молчал, потом пожал плечами: «А причем здесь рыбалка? Зачем ты оперируешь такими крайними категориями?» Потом он заметил, что я тихонько хрюкаю в кулак, и чисто по-русски кинул в меня полотенцем.
Кстати, американский президент Рудольфу тоже весьма не по вкусу. Из-за постоянных войн, и из-за стремления изобразить Америку пупком земли.
В общем, я все это к чему вспомнил-рассказал? Да к тому, что два человека всегда могут найти общий язык – какой бы они ни были национальности, вероисповедания и приверженности к арбузу или свиному хрящику. А вот когда компания одних с компанией других встречается - тут уже очень многое зависит от главных в этих компаниях. Ну, а уж когда толпа на толпу - по-моему, обязательно подерутся. Потому, что в толпе всегда найдутся… нехорошие люди.
Борис Егоров
