Однако «женский концлагерь», расположенный в Бранденбурге, в 90 км от Берлина, в идиллической пасторальной местности на берегу прекрасного озера стоит того, чтобы о нем помнили, и чтобы преступления, совершенные там, никогда не были забыты.

 

 

Итак, Германия, 1930-е годы. Генрих Гиммлер создает разветвленную сеть нацистских лагерей, и особым местом становится построенный в 1939 году лагерь Равенсбрюк, предназначенный для женщин.

 

 

Вначале сюда свозили заключенных вовсе не по «еврейскому вопросу» - это уже позже, спустя пару лет евреи, все без исключения, должны будут подвергнуться репрессиям, а на тот момент лагерь стал местом, где содержали недовольных гитлеровским режимом немок - «позорящих нацию», проституток, свидетельниц Иеговы, преступниц, а также цыганок с маленькими детьми и весь цвет польской аристократии.

К слову сказать, полек за всю историю лагеря, в Равенсбрюке было больше других – около 35000. Второе место занимали советские пленные – около 20000 женщин.

 

 

Далее шли такие страны, как Чехословакия, Австрия и другие. Всего же за время существования лагеря в нем побывало примерно 132000 женщин и маленьких детей, 20000 мужчин (в последующее время был организован смежный вспомогательный «мужской» лагерь), а также около тысячи девочек-подростков.

 

 

 

Граждане 40 стран и национальностей находились в Равенсбрюке в заключении. И более 50 тыс.человек встретили здесь свою смерть (данные рознятся, некоторые источники называют число 23 тысячи, другие же – около 100 тысяч. Немцы в 1945 году успели уничтожить большую часть документов и материалов лагеря).

 

 

Лагерь состоял из главной части и вспомогательных лагерей, разбросанных по всей области, таких, например, как подростковый «Уккермарк». Основной лагерь был рассчитан на 6 тысяч женщин, но в дальнейшем это число превышалось многократно.

 

 

Лагерь был окружен высокой стеной с колючей проволокой, по которой был пропущен электрический ток. Сторожевых вышек и пулеметных установок в Равенсбрюке не было. Женщин не считали способными на столь сложный побег.

 

 

Сейчас в лагере бараков нет, на их месте находится огромный мемориальный пустырь, посыпанный, словно пеплом, черным мелким щебнем. Создается ощущение, что ты ступаешь по выжженной, мертвой земле. И только чуть вдавленные выделяющиеся контуры некогда стоящих здесь бараков и прочих построек напоминают о том, что прежде все было иначе.

 

Каждый нынешний посетитель лагеря, ступая по этому черному полю, задумывается о вечном, и о своей роли в мире. Человек – существо слабое физически, его очень легко уничтожить, - это отлично показали фашисты. Но воля, дух, бесконечный запас внутренних сил, наконец, вера в будущее – это то, что заставило Красную Армию переломить ход войны и победить, а обитателей Равенсбрюка и других лагерей - выдержать ужасы и выжить несмотря ни на что. Выжить и жить дальше.

 

Одно из производственных помещений лагеря избежало сноса и оставлено для посещений. Внутри все по-немецки функционально и лаконично. Прямоугольники рабочих залов, где трудились заключенные, соседствуют с выставленными в коридорах современными скульптурами и фото-галереями.

 

 

Швейные цеха, где шили сначала одежду для других заключенных, а позже – для членов «СС», пустуют. Потолки и общее окружение давит на психику. Громкие разговоры смолкают. Люди инстинктивно сбиваются в тесные группы.

 

 

Кажется, что свернешь в темный коридор, а тебе навстречу шагнут худые женщины с изможденными лицами, одетые в тюремные платья, а где-то из-за угла прозвучит отрывистая команда надсмотрщицы.

 

 

Накатывает внезапное осознание, что если бы все пошло несколько иначе в прошлом, то и настоящее стало бы другим. И где-то в параллельном мире концентрационные лагеря существуют по сей день, офицеры СС, в тонких перчатках из оленьей кожи, поигрывают хлыстами, а охранники рядом едва сдерживают рвущихся с поводка овчарок.

 

В лагере люди умирали не только от рук охранников. Изнуряющий ежедневный 14-часовой труд, ужасные антисанитарные условия (число узников в дальнейшем многократно превышало изначально запланированное для лагеря количество), постоянное недоедание – все это убивало столь же эффективно, как и газовые камеры, пусть и не так быстро.

 

 

Но и руками охраны были убиты тысячи женщин. Каждый день расстреливали неспособных к труду, старых и больных. В конце 1942 года вырезали всю польскую аристократию, а в 1944 году в газовой камере Равенсбрюка начали массово уничтожать заключенных. Помимо этого, в лагере ряд врачей СС ставили медицинские эксперименты над пленницами.

 

"…Генрих Гиммлер часто выезжал в Равенсбрюк, даже в плохую погоду. У главы СС неподалеку жили друзья, и если он проезжал мимо, то охотно заглядывал в лагерь с инспекцией и редко уезжал, не раздав новых указаний. Однажды он приказал класть больше корнеплодов в суп узниц, в другой же раз остался недоволен тем, что истребление заключенных движется слишком медленно..." (Из книги Сары Хельм).

 

 

Тот же Гиммлер, заботящийся о повышении производительности труда среди заключенных, открыл в 1942 году десяток публичных домов на территориях других лагерей. Sex-Zwangsarbeit или «принудительные работы сексуального характера» стали широко практиковаться, а женщин для подобных работ набирали именно в Равенсбрюке, и вовсе не из числа только лишь бывших проституток (еврейки, разумеется, были исключены из подобных списков, как "недостойные").

 

 

Что же говорили местные жители, неподалеку от домов которых построили женский лагерь? По их словам, они были твердо убеждены, что в лагере содержат настоящих преступниц (частично, так это и было): воров и убийц, и что государство лучше знает, как с ними поступить.

 

 

Немцы – удивительно дисциплинированная нация. Для большинства них буква закона или четко изложенная инструкция – это библия жизни. Я легко могу себе представить, как рядовая лагерная надсмотрщица могла бы лишь недоуменно пожать плечами, скажи ей кто-то, что она творила зло. Нет, ведь она всего лишь следовала инструкциям!

 

В Равенсбрюке проходили рабочую практику тысячи женщин-надсмотрщиц, которые потом работали в лагерях по всей стране. Для них были выстроенные специальные дома хоть и за пределами лагеря, но в пешей доступности. Там же рядом на небольшом холме построили несколько особняков для руководящего состава.

В них позже квартировали советские офицеры - в послевоенное время на территории лагеря размещались советские части и подразделения.

 

Один из таких особняков частично отреставрирован и открыт для посетителей. Можно подняться по винтовой лестнице на второй этаж, откуда открывается прекрасный вид на озеро Шведтзее, в которое тоннами сбрасывали пепел из лагерного крематория.

 

 

Правильно ли поступают немцы, оставив и Равенсбрюк, и другие бывшие лагеря в качестве исторических памятников?

 

Более семидесяти лет Германия ведет политику раскаяния за преступления, совершенные немцами. Но хватит ли их еще на семьдесят лет? Уже сейчас почти не осталось тех, кто принимал участие во Второй мировой войне, а через 10-15 лет их не останется вовсе.

 

 

А память о давних временах порою ничуть не мешает совершать молодым поколениям новые ошибки, причем с развитием технологий эти ошибки становятся все масштабнее, чудовищнее и забирают все больше и больше жизней. Поможет ли мемориал жертвам войны и репрессий хоть кому-то в наше время?

 

 

Число посетителей подобных мест традиционно низкое, особенно если сравнить с более яркими и красочными туристическими объектами, такими как замки или картинные галереи. Люди неохотно идут туда, где им напоминают о человеческих пороках, о зле, которое может в любой момент вернуться, и о том, что все люди смертны.

 

 

И все же, такие мемориалы нужны. Кто знает, может быть, в следующий раз именно на долю немцев выпадет шанс остановить новое мировое зло, не только ведь России отвечать за всех и во все времена.

 

И понятие «ответственности за преступления предков», которому в Германии обучают каждого школьника, сыграет свою роль.